• старшая внебрачная дочь Роберта Баратеона, совсем не помнящая своих родителей («отцом ее был горный козел, а матерью сова»); Мия росла и воспитывалась в приюте, а единственная попытка ее удочерения представителями вассального клана Ланнистеров закончилась разбитыми окнами в их загородном доме - ее вернули обратно через две недели, решив, что из безнадежной пацанки не вырастить даже слабый намек на леди.
• Мия отказывается признавать Роберта Баратеона своим отцом (хотя все представители кланов Аррен знают об этом), никогда с ним не встречалась и встречи до самой его гибели не искала. У Стоун существует только очень смутный отцовский образ, а также слова Джона Аррена о том, что ей "еще не время знать".
• Является посланником клана Арренов, служит проводником по Долине и обычно передает слова и решения Джона Аррена другим семьям.
• Участвовала в экспедиции на Эверест в 2019 году, каждый год старается выбраться как можно дальше от Вестероса в дикие и лишенные человеческого присутствия места - город не любит, шумных и больших скоплений народа избегает, метро и тесных пространств боится.

После того, как из подслушанного случайно разговора Том узнает, что Бог — везде, его очень начинает интересовать вопрос местонахождения Бога: он в стиральной машине, или под родительской постелью, ждет в школьном туалете для мальчиков? Его родители — атеисты, никто не ходит в церковь по воскресеньям, отец преподает математику, мать шьет вещи на заказ и даже в состоянии покоя ее ладони дергаются, словно судорожно пытаются найти еще какой-нибудь шов, который нужно зашить. Том растет любопытным, постоянно что-то теряющим, пробующим, совершенно не умеющим останавливаться: из мальчика, ищущего Бога в школьной библиотеке, вырастает тот, кто ищет его на самом дне стакана с крепким тоником и водкой, в красных следах перетянутого ремнями чужого тела, в опасном наркотике.
Музыка Тома-Семерки ядовитая и оглушающая, льется из огромных пульсирующих динамиках на самых темных, самых опасных вестеросовских вечеринках на дне портовых доков, в заброшенных вычищенных заводах Штормового Предела, внутри Пекла. Музыка Тома — красная и заливающаяся в уши, лопающая барабанные перепонки, гулкая, ритмичная, выкачивающая из сплетающихся в клубок тел все силы; она потом долго живет у них в костях, становится там саркомой, выбирается наружу неизлечимой болезнью.
Том ищет ответы — вера Азор Ахая отвечает на все то, что беспокоило его: в пять в бессонной ночи, в ожидании бога, или в двадцать семь, на недоступном возвышении над живым человеческим морем.

Равелле тридцать три года, а ее старшему ребенку в марте двух тысячи двадцатого исполняется девятнадцать. Когда она накрывает ладонями чужие дрожащие, сжимающие клочья салфеток, рецепты на антидепрессанты и бритвенные лезвия руки и говорит: "Я знаю", все эти женщины, разных возрастов, с разными лицами, волосами, морщинами, телами, историями, пришедшие искать защиту в Tyrell's Maiden Day видят в ней свою. Равелла проводит с ними больше всего времени, договариваясь о новом жилье, мелочах вроде одежды и косметики, осмотрах врачей и сеансов с психологом, хотя они все предпочитают говорить со Смоллвуд на маленькой кухне в кризисном центре, за бумажным стаканчиком растворимого кофе. Они рассказывают ей о том, как никто не приходил на крики и соседи не вызывали полицию, и как отчим, пока делал это, называл маленькой сладкой девочкой, и как случайный прохожий отвернулся и ускорил шаг и даже не пытался помочь. Конечно, всеми лаврами после коронует сама себя Маргери Тирелл, а таким, как Равелла, не достается ничего. Она спасает не всех, но некоторых, отводит их за руку к огню Владыки Света. У нее нежный спокойный голос, которым хорошо баюкать детей, глаза осторожно забираются в душу и от ее одного взгляда становится теплее. Равелла живет со своим насильником и называет его мужем, а ее дети хлопают дверьми перед ее лицом и относятся к ней, как к прислуге или пустому месту, с наивной непосредственностью повторяя за Теомаром. Если у женщин Вестероса есть Tyrell's Maiden Day, то Равеллу много лет назад спас и отогрел милостивый Красный Бог, и ему теперь она служит исступленно.

Григор "Гора" Клиган — чудовище. Цепной пес Серсеи Ланнистер. Выполняет грязную работу, убивает, калечит, насилует. Григором Клиганом в Вестеросе принято пугать непослушных детей. Бешеный пес. А вы знаете, что делают с бешеными псами? Их усыпляют. Обычно. Но не Григора Клигана. Впрочем, единственное, что бережет его от смертельной инъекции — это Серсея. Вдовствующей королеве удалось убедить всех, что Григор Клиган сделает что угодно по щелчку её изящных пальчиков, но без приказа даже не залает.

Никто не знает, почему Клиган почти фанатично предан Серсее, следует за ней тенью и исполняет любой её приказ без вопросов и возражений, но это так.

Иногда, когда Серсея не планирует покидать свое хорошо укрепленное жилище, она отправляет Григора присматривать за дочерью, защищать её от любой опасности, бдить. Григор не возражает, хотя находит это дело довольно скучным.

Григор смотрит на Мирцеллу и думает, что принцесса вся в мать.

Малая далеко пойдет.

Григор смотрит на Мирцеллу и думает, что видит её насквозь. Видит за тем образом миленькой дурочки в воздушных розовых платьицах, который за милую душу хавают все окружающие. Видит за "губками бантиком" хищный звериный оскал молодой львицы. Серсея считает, что девчонка еще несмышленный львенок, но Григор видит в ней молодую и, быть может, временами глупую, импульсивную львицу, у которой, впрочем, уже вполне себе выросли не только сиськи, но и острые клыки с когтями.

Гора видит в юной принцессе только плохое, потому что муха всегда видит вокруг себя одно дерьмо. Григор не привык к хорошему, в Григоре нет ни грамма хорошего и ему трудно смириться с тем, что в других может что-то хорошее быть. Григор видит только плохое и думает, что знает человеческую натуру лучше всяких там мозгоправов.

Ни черта Григор не знает.

Мирцелла смотрит на Григора Клигана и думает, что он, как и все остальные, слеп. Ничего не знает о ней, не видит дальше своего носа, но пусть так. Мирцелла ничего никому не доказывает. Пусть Григор Клиган видит, что хочет, лишь бы ему хорошо спалось.

Мирцелла смотрит на Григора Клигана и не боится.

Но, может быть, он в чем-то и прав. Мирцелла и правда не ангел, и не милая дурочка.

Но она и не чудовище, в отличии от него.

ОТ ОБЕРИНА МАРТЕЛЛА:
Нас объединяет не только ненависть и мое желание мести. Когда-то, словно в другой жизни, мы были друзьями, которых вел инстинкт и желание добиться большего, чем дано судьбой. Я рвался из оков, данных мне с рождения, а ты вопреки всему стремился вверх. Твоя прямота и моя гибкость идеально дополняли друг друга, пока не случилось восстание. И черт бы с этой войной — каждый выбирает для себя, но ты покусился на самое светлое в моей жизни. Элия Мартелл Таргариен. Возможно, если бы ты просто убил её, я бы не испытывал той ненависти, что переполняет меня. Возможно, если бы ты просто выпустил в неё пулю, я бы нашел в себе силы не ненавидеть: нас в армии слишком хорошо учили выполнять приказы. Но ты обесчестил её, изнасиловал и позволил это заснять, и сбежал, когда стало понятно, что я иду.

Уже двадцать лет я стремлюсь к мести и все эти двадцать лет лишь ее хрупкая кисть на моем плече останавливала меня от опрометчивого шага. Но 01.10.2020 мое солнце погасло. Ее больше нет. И я иду мстить вопреки всем доводам разума.

Когда-то мы делили хлеб и я называл тебя другом. Когда-то доверие к тебе было почти безгранично. Сегодня же твое имя — яд для меня, а твоя смерть — противоядие.

//I'm unstoppable, do the impossible, I'm irresponsible yet I'm phenomenal.

Военная карьера - то, что с самого детства ждало Ознака. А как иначе когда твой отец глава военной жандармерии и далеко не последний человек? Нет, можно, конечно, пойти в бизнес, как дядя сколотивший состояние на горнодобывающей промышленности, но глядя на мальчишку сложно было представить его на месте его родственника. Нет, ему было предначертано пойти по отцовским стопам и прославить свою семью еще больше. Ознак рос крепким и здоровым мальчишкой, который играючи выполнял любые упражнение и задания, которые ему давали, почти не жаловался и не болел, ну а то, что он порой был слишком жестоким... Военная карьера, однозначно, пусть агрессия выплескивается на врагов! И с мыслью о том, что он будет сражаться с врагами, Ознак и рос, становясь выше и крепче го за годом. Как и ожидалось, он пошел в армию, но в сухопутные войска, не желая, чтобы кто-то говорил, что его выделяют. Отец это желание одобрил и почти не помогал сыну на службе, да тому и не нужно было - сам прекрасно справлялся, проявляя себя не только как прекрасно подготовленный боец, но и как умный и хитрый человек. Безмерно гордый, конечно, надменный по отношению к тем, кто ниже его по статусу, но ему это прощали, а после нескольких удачных операций, и вовсе говорили с восхищением - герой же, товарища спас, и к тем, кто его круга, всегда относился неукоснительно вежливо. И все это было хорошо и прекрасно, Ознак продвигался вверх по служебной лестнице, а гордый сыном отец доверял ему все больше и больше.

Постепенно начало выясняться, что служба народу не такая уж и правда, и в первую очередь все служат себе, туго набивая карманы, и отец его был не исключением. Коррупция процветала, процветали незаконные дела, принимать участие в которых стал Ознак. Поначалу ему доверяли своеобразную "халтурку": транспортировать людей из пункта А в пункт В, подавить недовольство тех, кто в пункте С, объяснить ребятам из пункта D кто главный, напомнить жителям пункта E об их долгах и так до самого конца алфавита и обратно. За все он брался вполне охотно и с интересом, потому что просто служить такому азартному человеку как он было скучно. Своим отцом и своей семьей Ознак все также продолжал гордиться, считая, что как власть имущие, они имеют право на все. В конце концов, сильные правят, а слабые им подчиняются, так устроен мир, верно? Эту мысль разделяет и Визерис, познакомившийся с ним на подпольных боях в Марракеше, положивших начало странному приятельству.

//I'm dropping bombs you know, no I'm not stopping no, conquer the obstacle.

Увы, у кого-то был совершенно иной взгляд на жизнь. Находились недовольные установленным режимом, и с ними приходилось бороться. Ознак был известен свое жесткостью, часто переходившей в откровенную жестокость. Категоричный, упрямый, непреклонный - именно таким описывали его те, с кем ему приходилось бороться. Кто-то добавлял, что он, к тому же, отмороженный, а кто-то наоборот утверждал, что он бешеный, но факт оставался фактом - связываться с Ознаком было не лучшей идеей. С течением времени он ушел в отставку, полностью посвятив себя семейному делу, и начал принимать участие в торговле оружием, которой занимался его дядя. У отца Ознака были связи, а у его брата - деньги, поэтому все складывалось более чем удачно, пока из Вестероса, с которым шло активное сотрудничество, не стали приходить тревожные вести.

Кто-то упорно срывал поставки что живого товара, с перевозкой которого помогала семья Ознака, и исчезло несколько партий поставляемого оружия. Это, конечно же, несло убытки, но вначале все было воспринято как-то неудачное стечение обстоятельств и чья-то ошибка. Никто и предположить не мог, что казусы на этом не остановятся, а наоборот участятся. Кто-то целенаправленно мешал деятельности семьи Ознака, и его было решено отправить разобраться этой небольшой проблемой прежде чем она успела стать в разы больше и серьезнее.